В армии, которая тогда называлась Советской Армией, мне удалось служить сразу после окончания пединститута. Время было спокойное, до начала Афганской войны оставалось ещё более года.
Выпускникам пединститута, не служившим в армии, давалась право избежать «Священного долга по защите Отечества», как говорилось в то время. Но для этого было необходимо до 27 лет проработать учителем в сельской местности. Со мной же приключилась любовь, силы неимоверной и ради неё я готов был на всё, но так как я не представлял свою будущую жену живущей в деревне, то решил отслужить в армии, что бы потом иметь возможность счастливо жить с ней в городе. Но призваться попасть в армию из сельской местности, где я уже находился на тот момент, было совсем непросто. Кроме существовавшего закона о работе после рединститута, был ещё военком, а он слышать не хотел о моём призыве без разрешения моего отца, с которым они были дружны.
Мой же отец, вдоволь хлебнув армейского лиха во время Великой Отечественной войны и после неё, категорически не хотел, что бы я шёл служить в армию. Но я, мотивированный своей любовью, с таким жаром убеждал его о необходимости моей службы что, в конце концов, он сдался. Так я попал служить в Советскую Армию по блату.
Надо сказать, что среди моих сверстников «косить от армии « было делом очень не популярным. Наоборот парень, отслуживший в армии, считался полноценным и готовым к дальнейшей жизни. Другое дело, что армия была своеобразной школой, которая могла, как закалить человека, так и сломать его. Но подобный анализ уведёт нас далеко от той истории, о которой хочу я вам рассказать.
Служить мне довелось в ГСВГ, что расшифровывается как Группа Советских Войск в Германии. Сразу после пересылок, поездов и самолётов, полные впечатлений от столь резкой смены окружающей обстановки, страны, новой армейской формы, большей, чем надо на несколько размеров, я вместе с группой, сформировавшейся в процессе пересылки моих товарищей, попал в учебный центр под городом Котбус, который находился в Германии возле границы с Польшей.
Как оказалось, мы попали в учебный центр по подготовке младших сержантов для мотострелковых войск, что в просторечии зовётся просто – пехота. В Советской Армии всё любили окутывать страшной тайной, поэтому до прибытия в часть мы и в самом деле не представляли, куда мы едем. Наша часть располагалась в четырёхэтажных казармах ещё довоенной постройки. По преданию эти казармы были построены для размещения дивизии СС «Мёртвая голова». Казармы были очень добротными кирпичными зданиями, без особых излишеств и,действительно,были построены изначально для размещения солдат. Жили мы по десять человек в комнате плюс одиннадцатый командир отделения- сержант.
Правда слово «жили», не совсем подходит для армейского лексикона. В них мы ночевали, а всё другое время находились на спортивных площадках, учебных классах, на плацу, на полях для тактических занятий, да ещё мало ли где мы могли быть. Главной задачей наших командиров было занять нас так, что бы у нас и времени бы не было присесть и задуматься о своём армейском житье - бытье. Я помню, что единственной мечтой для меня было тогда: просто сесть и спокойно посидеть. В мечтах я видел мягкое кресло, стоявшее в комнате родительского дома. Но физические нагрузки были не самыми страшными и изнуряющими.
Неприятным и непонятным явлением для меня оказалось непременное унижение личности, стиранием в порошок любого проявления солдата как индивидуальности. Унижение на каждом шагу, в каждом действии и в каждом поступке. Этому унижению противилась вся моя душа, я не мог понять тогда, да признаться и сейчас, для чего нужно было так стараться превращать нас в единую серую массу, безликую, тупую и грязную. Я не могу сказать, что именно меня подвергали подобным испытанием больше чем остальных. В этом я был наравне со всеми. Но обстоятельство, когда в тебе не видят и не хотят видеть человека, для меня было самым страшным.
Исполнителями подобного отношения к нам были наши сержанты. Как уж они так подбирались, по какому кармическому закону, но фамилии некоторых из них я до сих пор хорошо помню. Удручало и удивляло то обстоятельство, что большинство сержантов нашей учебной роты, так же служили срочную службу после окончания институтов.
Бесконечные пробежки, приседания, отжимания и внезапные команды «Вспышка». При исполнении этой команды, вся рота должна была броситься в рассыпную и упасть на землю, прикрыв голову руками. Так мы якобы защищались от вспышки ядерного взрыва. При этом специально выбирался участок, как можно грязнее. Бесконечные построения, ходьба строевым шагом с исполнением ротной песни и без неё, или команда «Отставить», то есть вернуться в исходное положение. Особенно часто наши сержанты любили её повторять после команды «Отбой!», что означает быстро раздеться, правильно уложить свою форму и лечь спать. Бесконечные одевания и раздевание при подъёме, но особенно часто при отбое, стояние часами в коридоре, когда уже нужно было спать, приводили к тому, что некоторые солдаты просто падали в обмороки от усталости. Их относили из строя на руках, но остальных заставляли стоять еще несколько часов. Да мало ли ещё что могло взбрести в головы наших доблестных сержантов. Это не было продиктовано необходимостью, а,наоборот, очень часто дуростью, тщеславием и безнаказанностью наших сержантов. Офицерам же было так проще, они либо разыгрывали из себя отца родного, либо демонстрировали откровенное безразличие ко всему происходящему. Были и среди них люди склонные к садизму, но значительно реже, чем среди сержантов. Увлечение алкоголем и полное безразличие к службе, людей уже наигравшихся в армию- так можно было охарактеризовать многих наших офицеров.
Очень быстро, при такой службе, все наши инстинкты свелись к двум основным – спать и есть. Мы почти постоянно были голодны, хотя ели довольно много, нам постоянно хотелось спать. И вот представьте такой случай, когда рота заходит в столовую, каждый встаёт напротив своего места за столами, на столах дымящиеся бачки с первыми и вторыми блюдами, тарелками с мясом и горами хлеба. Кормили нас тогда в армии, я считаю хорошо. Так вот рота стоит и ждёт команды, чтобы сесть, быстро всё это поделить и съесть и в это самое время раздаётся команда, вместо «садись», «строиться выходи». Я до сих пор помню этого сержанта и уж не знаю, чем это было вызвано, что ему не понравилось, но приказ этого отморозка запомнил на всю жизнь. Так мы остались голодные.
Но сейчас мне вспомнился случай не самый тяжёлый для нас солдат, а скорее юмористичный. В нашу учебную часть нагрянула проверка. И хотя в армии никогда не бывает внезапных проверок так как, всё заранее известно, мы уже за месяц до неё что-то всё чистили, красили, перекрашивали и снова чистили, очень мало спали, без конца ходили строевой, отрабатывали самые разные сомнительной нужности задачи и так далее.
В то время ходил в нашей среде анекдот, который для нашей армии подходил идеально. «К американскому президенту приходит его главнокомандующий всеми вооружёнными силами и говорит:
- Господин президент, давайте объявим войну Советскому Союзу.
Президент возмутился:
- Да ты что – это же третья мировая война, да нас с тобой проклянут во всех будущих поколениях, если они будут после этого на Земле!
- А мы господин президент, только объявим войну, а нападать на них не будем. Они себя сами проверками замучают»
Так оно в действительности и было. Но когда начиналась сама проверка и комиссия уже была в части, для солдат наступала настоящая лафа. Нас всех с утра строем и с песнями уводили на занятия за пределы городка, в лес, где нас почти не дёргали и не строили и мы мирно сидели возле костров и могли спокойно поговорить, что-то рассказать и все рассказы, конечно же, сводились к родному дому и гражданской жизни. Наша недавняя гражданская жизнь, казалась нам просто другой реальностью. Потом мы возвращались на обед и снова уходили в лес до ужина. И хотя была зима, но в Германии это время года не такое уж суровое и поэтому нас такой расклад целиком и полностью устраивал.
Вот так однажды в очередной раз в полной походной амуниции мы направлялись в лес, но нас остановил наш ротный командир по званию капитан. Встав во главе роты, он повёл нас через самый центр нашего небольшого городка. Навстречу нам бежал офицер с квадратными глазами, крича нашему командиру, что прямо по нашему курсу идет глава комиссии - генерал. Но видимо это и было целью нашего прохождения, поэтому мы продолжили своё движение во главе с командиром. Вскоре,действительно, прямо по маршруту нашего движения показался генерал,окружённый группой офицеров. По команде командира: «Рота!» мы все перешли на строевой шаг, чётко чеканя его подошвами наших сапог по асфальту. При приближении к генералу наш ротный скомандовал: «Равнение на пра-во!». Мы все повернули головы направо, наш строевой шаг стал ещё более отрывистым и чётким. Генерал подошёл к бровке, приложил руку к папахе, отдавая нам честь, и громко поприветствовал нас:
- Здравствуйте товарищи солдаты!
На что мы, пропустив два шага, на третий, должны были громко заорать:
- Здравия желаем товарищ генерал!
Но уже на втором шаге в задних рядах кто-то пискнул: «Здра…», рота сбилась, и чётко чеканя шаг, в гробовом молчании прошла мимо генерала – лейтенанта. Я по росту шёл всегда в первой шеренге и видел, как голова нашего капитана, буквально вжалась в воротник шинели, словно её лишили шеи. Так в полном молчании мы прошли ещё метров сто и повернули за ближайшим поворотом дороги. Командир остановил роту и даже не глядя в нашу сторону, вызвал к себе сержантов. Остальная же рота пошла дальше намеченным курсом.
Вскоре нас догнали взъярённые сержанты, тут уж ничто не могло помешать им оторваться в полной мере на нас за случившийся казус. К счастью того бедолаги, что сорвался на приветствие раньше времени, его не выясняли, а приступили к наказанию коллектива, то есть нашей роты. Мы ходили строевым до вечера горланя приветствие всем сержантам по очереди. В конце концов, они устали и оставив двоих из своего числа, наименее крутых, удалились в казарму. Эти двое ещё водили роту какое-то время, заставляя нас, каждые пять минут переходить на строевой шаг и кричать приветствие: «Здравия желаем товарищ сержант!». Наконец устали и они.
Тогда они поступили следующим образом. Один встал в начале прямого участка дороги на окраине нашей части, где мы всё это время тренировались, а другой в конце её. Мы же должны были строем идти от одного к другому, но поравнявшись по ходу движения с очередным придорожным столбом, которых было несколько на этом участке, приветствовать его: «Здравия желаем товарищ столб!» В казарму мы вернулись уже перед отбоем. Так закончилась для нас проверка нашей учебной части.
Учёба в этой воинской части продолжалась шесть месяцев, и это было самым трудным отрезком времени за всё время моей службы с Советской Армии. Помогала мне выстоять и выдержать всё это время моя любовь. Я её связывал тогда с конкретной девушкой, но сейчас я понимаю, что меня спасало само чувство. Именно мысли о моей любви помогали мне в самые трудные моменты наших армейских будней.
Позже, когда я уже окончил школу сержантов и получил сразу звание сержанта в числе десятка отличников - курсантов, вместо младшего сержанта, что получили остальные сотни курсантов, мне предложили остаться в этой учебной части в качестве сержанта, но я категорически отказался от столь лестного предложения и предпочёл поехать в линейную часть, в полную неизвестность. Дальнейшая моя солдатская судьба складывалась по-разному, но я чётко помнил о том, что никогда и ни при каких обстоятельствах не должен стать таким сержантом, какие командовали мной в учебной части. И с полной ответственностью могу сказать, что я таким не был.

«Я был батальонный разведчик, а он писаришка штабной…»

«Блатные» должности для солдат и сержантов срочной службы как в Советской, так и в современной Российской армии тем и привлекательны, что позволяют держаться поодаль, а то и вовсе обособленно от армейской муштры. В армии вообще ценится любое умение, из которого можно извлечь практическую пользу. Писари, повара, каптерщики, банщики и иже с ними не ходят в наряды, не ездят на стрельбы и их не гоняют строем.

Штабные писари, посыльные (да и большинство остальных «блатных»), как правило, в казарме не ночуют – у них есть свой закуток по месту работы, чтобы быть всегда под рукой у начальства. Писари занимаются составлением разного рода расписаний, планов, конспектов, рапортов. Всегда в тепле, на обед - в столовую, и не вместе со всеми, строем, а когда писарь сам соизволит (или командир отпустит). К тому же информированы писари были гораздо лучше других солдат. За определенную мзду писарь мог, к примеру, внести изменения в список военнослужащих, массово переводимых в ту или иную часть, о жестких порядках в которой все были наслышаны.
Каптер – армейский Плюшкин

Одна из самых «блатных» «внутриротных» должностей – каптерщик. Он вроде бы всегда в казарме и одновременно вне распорядка, ему подчинены остальные военнослужащие-срочники. В его ведении форма, сапоги, белье и всякая необходимая каждому солдату мелочь – гуталин, пуговицы, полотенца… У каптера также хранятся дембельские «парадки». От каптерщика, к примеру, зависит, кому какую сменку дать перед походом в баню (может подсунуть и драные, без пуговиц, кальсоны). У него в ротной «святая святых» – в каптерке - собираются «деды» (да и сам каптер чаще всего старослужащий), чтобы выпить-покурить. Раз в неделю каптер носит белье в прачечную. Но сам не утруждается, берет дневальных, которые тянут громадные тюки, а армейский Плюшкин важно шествует сзади, поигрывая связкой ключей.
Часто должность каптерщика продается сменщику за определенную сумму.
Те, которые всегда при еде

Советский солдат постоянно голоден. Поэтому места на кухне и в столовой (хлеборезы, повара) по определению считались «блатными». Хлеборез и повар всегда при продуктах и могут приготовить для себя что-то вкусненькое, не для общего котла. Их никто не трогает, и поэтому настоящей армейской службы такие воины практически не видят, она их не касается. Когда из «духов» переводят в «черпаки», кухонных работников «метят» не ремнем, как всех остальных, а поварским черпаком.
Почтальон

Еще одна «блатная» должность для солдата-срочника – на «гражданку» можно ходить сколько угодно. По правилам почтальону полагались два выхода в город в
Видишь свинарей? И я не вижу. А они есть

Возможностей для избавления от несения обычной армейской службы в советских войсках было множество. К примеру, командир мог сколотить из умельцев-строителей бригаду и посылать ее на многочисленные гражданские шабашки. Доход, разумеется, клал себе в карман. Строители в свою очередь помимо освобождения от службы получали возможность относительно неплохо питаться вне части и загонять на сторону что-либо из стройматериалов. Они всегда были при деньгах.

В числе «блатных» должностей в армии - музыканты, медперсонал в санчастях, клубные работники (к примеру, киномеханики). Были такие солдаты, которых за все время службы никто из призыва ни разу не видел, они постоянно числились в командировке. К подобным «командированным», в частности, относилась обслуга свинарников, находившихся далеко за пределами части, – свинари. Быт свинарей отчасти показан в фильме Романа Качанова «ДМБ».

Рассказал(а):

Было это в 1989 году когда я служил в СА, в...

Было это в 1989 году когда я служил в СА, в отделенном гарнизоне рядом с китайской границей, км в 4-х от пгт Забайкальск.
Служил я в кадрированном батальоне, было нас 13 солдатиков. И было у нас три ахвицера: комбат (подпол), НШ (майор) и ротный (капитан). Места «живописные» - на сотни км ни одного дерева! Летом +40 и ветер 30 м/с зимой -40 и тот же ветер, короче мечта... Комбат наш был мужик классный! Гадом буду, если вру. Если б все офицеры были такими как он - я бы еще один срок отслужил! А вот ро-о-тный... Типичный герой армейских анекдотов. При всем при том считал, что на «гражданке» таких как он ну просто ждут не дождутся. А сам при этом тупой, как три слоновых жопы, обтянутые брезентом.:)Вот он то и есть главный герой моей истории. Как я уже говорил, с деревьями (а значит и с дровами) у нас были, мягко говоря, напряги. А летом, когда кочегарка ессно не работала, все офицерье вкупе с семьями мылось в основном при помощи дровяных титанов и лишь изредка они выезжали в поселок в баню. Ну вот, в один из «помывочных» дней, в субботу, все и произошло. Мы с напарником занимались отделочными работами на вверенном нашему доблестному ОМСБ объекте - будущей гарнизонной бане. Руководил всем этим наш комбат лично, между собой мы его называли Кузей, поскольку фамилия его была Кузнецов. И наш ротный очень ревновал нас к работе в бане, поскольку считал что все это фигня, по сравнению с танком Т-62. Но Кузю боялся как черт ладана, поскольку то мог запросто и перед нами его «опустить». Ну вот значит, Кузя с моим напарником в моечно отделении продумывают узор на стене, и тут забегает ротный с оxpеневшими глазами и пальцами веером, ну и прямиком ко мне:
- Короче, б.., солдатина, бегом давай мне дрова для титана искать и не е..т.
- Дык комбат сказал Гусю (это мой напарник) помогать, а то к завтреву не успеем эту стену доложить кафелем.
- Да кого е..т твой кафель, бегом давай!!! Да смотри мне, чтоб хорошие были и сухие, и еще порубить не забудь так чтоб сантиметров по 25-30 не больше!
- Дык комбат...
- Да пошел ты со своим комбатом на х..!! Я тебе говорю - бегом! А то ща прямо тут в хрюльник схлопочешь!
И в этот момент раздается Кузин голос из моечного:
- Ну и куда ж ты это НАС послал, товарищ без пяти минут майор (а надо сказать, что Ротный наш уже с год переходил капитаном по сроку)? Ты пока постой-ка смирно, я ща!
Надо было видеть морду ротного! Он никак не ожидал что Кузя тут.
Как правило его так поздно уже не бывало в бане.
Ну выруливает наш Кузя примерно с таким же растопыром, что был еще недавно у ротного и говорит:
- Короче, Ярославцев, жопу в горсть и бегом мне дровишки искать! Да смотри, чтоб посуше и длинной не больше 25 см!
Я проверю. Принесешь ко мне домой, растопишь титан, воду зальешь ну и там все такое прочее. И не дай бог чо не так!
В хрюльник получишь - мама не узнает! Понял?
- Так точно!
- Бего-о-о-м, арш!!!

По уровню сложности на первом месте стояли стратегические войска, оснащенные современным и опасным вооружением, требующим доскональных знаний. Ракетно-ядерные подразделения, пограничные войска, ПВО, авиация, некоторые части связи, спецназ – в них также служилось тяжелей всего.

Ядерные солдаты

Службу на Семипалатинском ядерном полигоне в ракетных войсках запомнили многие советские солдаты. Некоторым из них в 1946 году даже удалось увидеть всемогущего наркома внутренних дел Лаврентию Берия, который был главным куратором советской ядерной программы. После отставки Берия многие солдаты видели даже двухэтажных коттедж, в котором он жил, не побоявшись радиации.

Об угрозе получения радиоактивного облучения советские солдаты могли догадываться по тем мерам специальной защиты, которые были обязаны соблюдать. Надевая специальный костюм или противогаз, каждый солдат считался особым человеком, но служить от этого было не легче.

На полигоне, или как его по-другому называли солдаты «Берег», постоянно проводились ядерные и термоядерные наземные или подземные испытания. От чего берег Иртыша и вся Семипалатинская зона были в то время зоной экологического бедствия, но об этом тогда мало кто догадывался. Все воинские часть были обнесены глухим высоким забором, и доступ туда лицам гражданской принадлежности был запрещен.

Ядерные «ягоды»

После прохождения карантина, где солдат всех национальностей приучали к солдатской пище и особому распорядку дня, новобранцев направляли в караул. Стоять на морозе при минус 40 градусов в тяжелом тулупе – дело не из легких, но потом дневальные возвращались в казарму, где их ждала печка-буржуйка, которой в 50-60-х годах обычно отапливали помещение. Особенно тяжело было служить в таких условиях казахам и другим теплолюбивым народностям: они не могли привыкнуть к суровым климатическим условиям, отказывались от приема свинины. Но это были все цветочки – солдат ждали радиоактивные «ягодки»: их посылали в штольни, прорубленные в горах Дегелен, которые были заражены радиацией. Наравне с солдатами туда отправляли офицеры. Они знали, что здесь происходит, но приказ вышестоящего руководства обсуждению не подлежал. Также особо зараженной местностью было опытное поле. Туда посылали самых ответственных и благонадежных. Водители отправлялись в зону на машинах, обшитых специальными свинцовыми пластинами. Там они собирали с помощью специальных роботов пробы грунты. Многие старослужащие имели землистый, нездоровый цвет лица. Солдаты, служившие то время, нередко были свидетелями искусственных землетрясений, возникающих после атомных взрывов.

ВДВ и Маргелов

Воздушно-десантн ые войска традиционно считаются одними из самых сложных по темпу прохождения службы, который с самого начала задал Василий Маргелов, отец-основатель этого рода элитных войск. Для того, чтобы туда попасть, призывник должен заранее готовиться к прохождению службы, иметь за плечами не только физическую подготовку, но и включать «мозги», иметь аналитические, психо-эмоциональ ные способности, позволяющие ему выжить в критических ситуациях. А таких во время службы возникало немало. Многие командиры и солдаты имели самую высшую награду страны – Звезду героя Советского Союза.

Спецназ не для всех

Практически аналогичные условия службы были в специальных войсках, но там особый упор делался на аналитические способности солдата. С 1951 году в Главном разведывательном управлении стали отбирать себе бойцов для своего спецназа, способного выполнять сложные разведывательные и диверсионные задания в тылу врага. Изначально в каждой из 40 рот было набрано по 120 солдат, потом численность спецназа возросла до 20 тысяч человек, которые проходили службу не только в армейских подразделениях, но и на флоте. Им доверяли самые секретные миссии. Одна из них – захват дворца Амина, афганского лидера в 80-х годах. В этой операции участвовали преимущественно солдаты из Среднеазиатских республик, которых окрестили «мусульманским батальоном».

С началом войны в Афганистане несколько подразделений спецназа наряду со стрелковыми частями оказывали серьезное сопротивление афганским моджахедам, перекрывали опиумные поставки, за что главари афганской мафии приговорили одного из советских командиров – полковника Дмитрия Герасимова - к заочной смерти. Служить в спецназе было крайне тяжело и опасно, но это не останавливало романтически настроенных советских юношей, мечтающих о доблести и славе.

В 1967 году появилось первые отдельные водные отряды спецназовцев, в своей работе они использовали морских животных – дельфинов.

Танкисты под железным грузом

Сложно давалась военнослужащим и служба в танковых войсках, где нужно было изучать техническое описание и инструкцию по эксплуатации танков. Начиная с 30-х годов, это были - тяжелый Т-35, средний Т-28, два вида легких танков БТ-7 и Т-26, легкие плавающие Т-37 и Т-38.

Но после выявленных недостатков в работе этих машин, танкистам пришлось переучиваться умению управлять тяжелым танком КВ («Клим Ворошилов») и средним танком Т-34.

ПВО – достать врага за тысячу километров

Советский солдат, проходивший службу в советской части ПВО должен был знать досконально устройство зенитной артиллерии. Солдаты, обслуживающие радиолокационную станцию орудийной наводки КС-19 - СОН-4 должны были сдать зачеты на умение оперативно переключать работу станции в трехфазовом режиме, позволяющей обнаруживать цель на высоте четыре тысячи метров. Этот тип вооружения советские зенитчики изучали до конца 70-х годов. Пришедшая на смену зенитная установка ЗУ-23-2 стала последним советским достижением при создании самоходных зенитных комплексов, которые были оснащены радиолокационным и приборами обнаружения цели типа «Шилка».

«Воинская служба в рядах вооруженных Сил СССР – почетная обязанность советских граждан.» (К онституция СССР.)

Вы помните, какие были любимые темы для разговора у мужиков «за рюмкой», в ТО время? Многие наверняка помнят. Их было три: женщины, работа и служба в армии. Вот именно – служба в Советской армии. Это была объединяющая тема для мужиков разных возрастов. Одним из первых вопросов, когда я приходил в новый мужской коллектив был – «где служил?». Обязательно в любом таком коллективе находился кто-нибудь, кто служил в таких же войсках, или в тех же местах, а если находился «однополчанин», при этом неважно, что он служил лет на 20 раньше – он становился почти родственником и опекуном новичка. Служба в армии, была тем самым началом, которое объединяло абсолютное большинство мужиков Советского Союза, несмотря на различие в возрасте, социальном положении и т.д. Мы все служили в армии или на флоте. Мы все исполняли «почетную обязанность». И, что все хотели служить и, просто рвались в армию? Да ничего подобного! Разве, что в детстве… Но чем ближе подходил призывной возраст, тем становилось страшнее. Наслушавшись ужастиков от отслуживших друзей о кошмарных учебках, многокилометровых марш-бросках и (самое жуткое!) – о дедовщине, которой не миновать, начинала колотить мелкая дрожь. Но мы харахорились, и не показывали своих страхов. Не хотелось идти в армию, ой не хотелось! НО! Мы знали, что армию надо пройти и ее не миновать. Редко кому в голову приходило мысль, «откосить» любыми способами. А знаете почему? Нынешнее поколение вряд ли поверит… Не отслужить в армии, было СТЫДНО! В той же компании мужиков, если выяснялось, что кто-то из нас не служил в армии, задавался бестактный вопрос – «больной, что ли?». Хотя причины могли быть совершенно другие и довольно веские, но… человек выпадал из «обоймы». Мужик он конечно хороший, но не служил… Неловко как-то.

А чего стоили проводы в армию!!! Да многие свадьбы бледнели на их фоне. Ох, и любили же у нас проводы. Два раза в год, в призывной период, по всему огромному Советскому Союзу гремели проводы в армию. И увидев утром в городе подгулявшую компанию, в центре которой брел очманевший от напутствий и водки, хлопец в несуразной одежке, с рюкзаком и рыдающей подругой на шее, абсолютно любому становилось понятно – в армию. Даже милиция, такие компашки не трогала, ну предупредят, разве что.

Армию, пафосно называли школой жизни, но несмотря на всю пафосность, большая доля правды в этом есть. Даже отъявленные разгильдяи, вынуждены были подчиняться дисциплине, нарушали конечно, но полностью игнорировать ее не могли, вчерашние «домашние мальчики», которым мамы-бабушки пришивали пуговицы и чистили ботинки, были вынуждены учиться ухаживать за собой самим, про физическую закалку я вообще молчу, лично я, до армии и подтягивался то с трудом, из армии же вернулся с разрядом по многоборью. И что самое примечательное, то чему научился в армии, закрепилось на всю жизнь (по сей день, я чемпион семьи по чистке картошки 🙂). Именно в армии происходило взросление пацанов. Служба в Советской Армии был тем самым рубежом, который должен был пройти каждый, уважающий себя, парень. Еще в школе, наша жизнь уже имела определенный план на ближайшее будущее. Те, кто собирался учиться дальше, ставили перед собой эту ближайшую цель, кто не чувствовал в себе силы для поступления в ВУЗ (к слову, в институты, в Советском Союзе принимали в основном за знания, а не за деньги), собирались идти работать (чаще всего на завод) или учиться в ПТУ, но и те и другие, знали – впереди армия. И только после армии, отслужив положенное, можно было строить серьезные планы на дальнейшую жизнь. При этом, отношение к дальнейшей жизни, ой как отличалось от «доармейского». Именно после службы в Советской армии, многие ребята шли учиться, и поверьте, отношение к учебе у них было немного другое, чем у вчерашних школьников.

У парня отслужившего в армии возможности были гораздо шире нежели у «неслужившего». Многие из профессий и мест работы, для того кто не служил в армии, были просто недоступны. А девчонки! Вчерашний солдат, котировался в их глазах намного выше. После армии, можно уже и жениться, самое время… Сама служба у всех протекала по-разному, было много такого, что и вспоминать не хочется. Но, что самое поразительное, что это и не вспоминается, память загоняет эти воспоминания в самый дальний угол сознания, и оставляет на самом видном и почетном месте все самое лучшее и интересное о службе в Советской армии. И каждому мужику, отслужившему в армии есть что рассказать. А если еще малость приукрасить, да чуток приврать… Заслушаешься! Но это уже тема для другой статьи.

Расскажите друзьям о статье и сайте. Просто нажмите кнопочки...