Приключения гекльберри финна читать по главам. Марк твенприключения гекльберри финна

Приключения Гекльберри Финна

ПРЕДИСЛОВИЕ

Большая часть приключений, о которых рассказано в этой книге, взяты из жизни: одно-два пережиты мною самим, остальные мальчиками, учившимися вместе со мной в школе. Гек Финн списан с натуры, Том Сойер также, но не с одного оригинала - он представляет собой комбинацию черт, взятых у трех мальчиков, которых я знал, и потому принадлежит к смешанному архитектурному ордеру.
Дикие суеверия, описанные ниже, были распространены среди детей и негров Запада в те времена, то есть тридцать - сорок лет тому назад.
Хотя моя книга предназначена главным образом для развлечения мальчиков и девочек, я надеюсь, что ею не побрезгуют и взрослые мужчины и женщины, ибо в мои планы входило напомнить им, какими были они сами когда-то, что чувствовали, думали, как разговаривали и в какие странные авантюры иногда ввязывались.
Хартфорд, 1876
Автор

Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут отданы под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны.
По приказу автора,
Генерал-губернатор
Начальник артиллерийского управления

ОБЪЯСНЕНИЕ

В этой книге использовано несколько диалектов, а именно: негритянский диалект штата Миссури, самая резкая форма захолустного диалекта Пайк-Каунти, а также четыре несколько смягченных разновидности этого последнего. Оттенки говора выбирались не наудачу и не наугад, а, напротив, очень тщательно, под надежным руководством, подкрепленным моим личным знакомством со всеми этими формами речи.
Я даю это объяснение потому, что без него многие читатели предположили бы, что все мои персонажи стараются в говоре подражать один другому и это им не удается.
Автор

ГЛАВА I

Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под названием «Приключения Тома Сойера», но это не беда. Эту книжку написал мистер Марк Твен и, в общем, не очень наврал. Кое-что он присочинил, но, в общем, не так уж наврал. Это ничего, я еще не видел таких людей, чтобы совсем не врали, кроме тети Полли и вдовы, да разве еще Мэри. Про тетю Полли, - это Тому Сойеру она тетя, - про Мэри и про вдову Дуглас рассказывается в этой самой книжке, и там почти все правда, только кое-где приврано, - я уже про это говорил.
А кончается книжка вот чем: мы с Томом нашли деньги, зарытые грабителями в пещере, и разбогатели. Получили мы по шесть тысяч долларов на брата - и все золотом. Такая была куча деньжищ - смотреть страшно! Ну, судья Тэтчер все это взял и положил в банк, и каждый божий день мы стали получать по доллару прибыли, и так круглый год, - не знаю, кто может такую уйму истратить. Вдова Дуглас усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать; только мне у нее в доме жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками и приличиями, просто невозможно было терпеть. В конце концов я взял да и удрал, надел опять свои старые лохмотья, залез опять в ту же бочку из-под сахара и сижу, радуюсь вольному житью. Однако Том Сойер меня отыскал и рассказал, что набирает шайку разбойников. Примет и меня тоже, если я вернусь к вдове и буду вести себя хорошо. Ну, я и вернулся.
Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей овечкой и всякими другими словами; но, разумеется, ничего обидного у нее на уме не было. Опять она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел, и целый день ходил как связанный. И опять все пошло по-старому. К ужину вдова звонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать - непременно приходи вовремя. А сядешь за стол, никак нельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока вдова не нагнет голову и не побормочет немножко над едой, а еда была, в общем, не плохая; одно только плохо - что каждая вещь сварена сама по себе. То ли дело куча всяких огрызков и объедков! Бывало, перемешаешь их хорошенько, они пропитаются соком и проскакивают не в пример легче.
В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу и начала читать мне про Моисея в тростниках, а я просто разрывался от любопытства - до того хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, что этот самый Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно, - плевать я хотел на покойников.
Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы. Но она не позволила: сказала, что это дурная привычка и очень неряшливая и мне надо от нее отучаться. Бывают же такие люди! Напустятся на что-нибудь, о чем и понятия не имеют. Вот и вдова тоже: носится со своим Моисеем, когда он ей даже не родня, - да и вообще кому он нужен, если давным-давно помер, сами понимаете, - а меня ругает за то, что мне нравится курить. А сама небось нюхает табак - это ничего, ей-то можно.
Ее сестра, мисс Уотсон, порядком усохшая старая дева в очках, как раз в это время переехала к ней на житье и сразу же пристала ко мне с букварем. Целый час она ко мне придиралась, но в конце концов вдова велела ей оставить меня в покое. Да я бы дольше и не вытерпел. Потом целый час была скучища смертная, и я все вертелся на стуле. А мисс Уотсон все приставала: "Не клади ноги на стул, Гекльберри! ", "Не скрипи так, Гекльберри, сиди смирно! ", "Не зевай и не потягивайся, Гекльберри, веди себя как следует! ". Потом она стала проповедовать насчет преисподней, а я возьми да и скажи, что хорошо бы туда попасть. Она просто взбеленилась, а я ничего плохого не думал, лишь бы удрать куда-нибудь, до того мне у них надоело, а куда - все равно. Мисс Уотсон сказала, что это очень дурно с моей стороны, что она сама нипочем бы так не сказала: она старается не грешить, чтобы попасть в рай. Но я не видел ничего хорошего в том, чтобы попасть туда же, куда она попадет, и решил, что и стараться не буду. Но говорить я этого не стал - все равно никакого толку не будет, одни неприятности.
Тут она пустилась рассказывать про рай - и пошла и пошла. Будто бы делать там ничего не надо - знай прогуливайся целый день с арфой да распевай, и так до скончания века. Мне что-то не очень понравилось. Но говорить я этого опять-таки не стал. - Спросил только, как она думает, попадет ли туда Том Сойер? А она говорит: «Нет, ни под каким видом!» Я очень обрадовался, потому что мне хотелось быть с ним вместе.
Мисс Уотсон все ко мне придиралась, так что в конце концов мне надоело и сделалось очень скучно. Скоро в комнаты позвали негров и стали молиться, а после того все легли спать. Я поднялся к себе наверх с огарком свечки и поставил его на стол, сел перед окном и попробовал думать о чем-нибудь веселом, - только ничего не вышло: такая напала тоска, хоть помирай. Светили звезды, и листья в лесу шелестели так печально; где-то далеко ухал филин - значит, кто-то помер; слышно было, как кричит козодой и воет собака, - значит, кто-то скоро помрет. А ветер все нашептывал что-то, и я никак не мог понять, о чем он шепчет, и от этого по спине у меня бегали мурашки. Потом в лесу кто-то застонал, вроде того как стонет привидение, когда оно хочет рассказать, что у него на душе, и не может добиться, чтобы его поняли, и ему не лежится спокойно в могиле: вот оно скитается по ночам и тоскует. Мне стало так страшно и тоскливо, так захотелось, чтобы кто-нибудь был со мной… А тут еще паук спустился ко мне на плечо. Я его сбил щелчком прямо на свечку и не успел опомниться, как он весь съежился. Я и сам знал, что это не к добру, хуже не бывает приметы, и здорово перепугался, просто душа в пятки ушла. Я вскочил, повернулся три раза на каблуках и каждый раз при этом крестился, потом взял ниточку, перевязал себе клок волос, чтобы отвадить ведьм, - и все-таки не успокоился: это помогает, когда найдешь подкову и, вместо того чтобы прибить над дверью, потеряешь ее; только я не слыхал, чтоб таким способом можно было избавиться от беды, когда убьешь паука.
Меня бросило в дрожь. Я опять сел и достал трубку; в доме теперь было тихо, как в гробу, и, значит, вдова ничего не узнает. Прошло довольно много времени; я услышал, как далеко в городе начали бить часы: «бум! бум!» - пробило двенадцать, а после того опять стало тихо, тише прежнего. Скоро я услышал, как в темноте под деревьями треснула ветка, - что-то там двигалось. Я сидел не шевелясь и прислушивался. И вдруг кто-то мяукнул еле слышно: «Мя-у! Мя-у!» Вот здорово! Я тоже мяукнул еле слышно: «Мяу! Мяу!» - а потом погасил свечку и вылез через окно на крышу сарая. Оттуда я соскользнул на землю и прокрался под деревья. Гляжу - так и есть: Том Сойер меня дожидается.

ГЛАВА II

Мы пошли на цыпочках по дорожке между деревьями в самый конец сада, нагибаясь пониже, чтобы ветки не задевали по голове. Проходя мимо кухни, я споткнулся о корень и наделал шуму. Мы присели на корточки и затихли. Большой негр мисс Уотсон - его звали Джим - сидел на пороге кухни; мы очень хорошо его видели, потому что у него за спиной стояла свечка. Он вскочил и около минуты прислушивался, вытянув шею; потом говорит:
- Кто там?
Он еще послушал, потом подошел на цыпочках и остановился как раз между нами: можно было до него дотронуться пальцем. Ну, должно быть, времени прошло порядочно, и ничего не было слышно, а мы все были так близко друг от друга. И вдруг у меня зачесалось одно место на лодыжке, а почесать его я боялся" потом зачесалось ухо, потом спина, как раз между лопатками. Думаю, если не почешусь, просто хоть помирай. Я это сколько раз потом замечал: если ты где-нибудь в гостях, или на похоронах, или хочешь заснуть и никак не можешь - вообще, когда никак нельзя чесаться, - у тебя непременно зачешется во всех местах разом.
Тут Джим и говорит:
- Послушайте, кто это? Где же вы? Ведь я все слышал, свинство какое! Ладно, я знаю, что мне делать: сяду и буду сидеть, пока опять что-нибудь не услышу.
И он уселся на землю, как раз между мной и Томом, прислонился спиной к дереву и вытянул ноги так, что едва не задел мою ногу. У меня зачесался нос. Так зачесался, что слезы выступили на глазах, а почесать я боялся. Потом начало чесаться в носу. Потом зачесалось под носом. Я просто не знал, как усидеть на месте. Такая напасть продолжалась минут шесть или семь, а мне казалось, что много дольше. Теперь у меня чесалось в одиннадцати местах сразу. Я решил, что больше минуты нипочем не вытерплю, но кое-как сдержался: думаю - уж постараюсь. И тут как раз Джим начал громко дышать, потом захрапел, и у меня все сразу прошло.
Том подал мне знак - еле слышно причмокнул губами, - и мы на четвереньках поползли прочь. Как только мы отползли шагов на десять. Том шепнул мне, что хочет для смеха привязать Джима к дереву. А я сказал: «Лучше не надо, он проснется и поднимет шум, и тогда увидят, что меня нет на месте». Том сказал, что у него маловато свечей, надо бы пробраться в кухню и взять побольше. Я его останавливал, говорил, что Джим может проснуться и войти в кухню. Но Тому хотелось рискнуть; мы забрались туда, взяли три свечки, и Том оставил на столе пять центов в уплату. Потом мы с ним вышли; мне не терпелось поскорее убраться подальше, а Тому вздумалось подползти на четвереньках к Джиму и сыграть с ним какую-нибудь шутку. Я его дожидался, и мне показалось, что ждать пришлось очень долго, - так было кругом пусто и молчаливо.
Как только Том вернулся, мы с ним побежали по дорожке кругом сада и очень скоро очутились на самой верхушке горы по ту сторону дома. Том сказал, что стащил шляпу с Джима и повесил ее на сучок как раз над его головой, а Джим немножко зашевелился, но так и не проснулся. На другой день Джим рассказывал, будто ведьмы околдовали его, усыпили и катались на нем по всему штату, а потом опять посадили под дерево и повесили его шляпу на сучок, чтобы сразу видно было, чье это дело. А в другой раз Джим рассказывал, будто они доехали на нем до Нового Орлеана; потом у него с каждым разом получалось все дальше и дальше, так что в конце концов он стал говорить, будто ведьмы объехали на нем вокруг света, замучили его чуть не до смерти, и спина у него была вся стерта, как под седлом. Джим так загордился после этого, что на других негров и смотреть не хотел. Негры приходили за много миль послушать, как Джим будет про это рассказывать, и он стал пользоваться таким уважением, как ни один негр в наших местах. Повстречав Джима, чужие негры останавливались, разинув рот, и глядели на него, словно на какое-нибудь чудо. Как стемнеет, негры всегда собираются на кухне у огня и разговаривают про ведьм; но как только кто-нибудь заведет об этом речь, Джим сейчас же вмешается и скажет: "Гм! Ну что ты можешь знать про ведьм! " И этот негр сразу притихнет и замолчит. Пятицентовую монетку Джим надел на веревочку и всегда носил на шее; он рассказывал, будто этот талисман ему подарил сам черт и сказал, что им можно лечить от всех болезней и вызывать ведьм, когда вздумается, стоит только пошептать над монеткой; но Джим никогда не говорил, что он такое шепчет. Негры собирались со всей окрути и отдавали Джиму все, что у них было, лишь бы взглянуть на эту монетку; однако они ни за что на свете не дотронулись бы до нее, потому что монета побывала в руках черта. Работник он стал теперь никуда не годный - уж очень возгордился, что видел черта и возил на себе ведьм по всему свету.
Ну так вот, когда мы с Томом подошли к обрыву и поглядели вниз, на городок, там светилось всего три или четыре огонька, - верно, в тех домах, где лежали больные; вверху над нами так ярко сияли звезды, а ниже города текла река в целую милю шириной, этак величественно и плавно. Мы спустились с горы, разыскали Джо Гарпера с Беном Роджерсом и еще двух или трех мальчиков; они прятались на старом кожевенном заводе. Мы отвязали ялик и спустились по реке мили на две с половиной, до большого оползня на гористой стороне, и там высадились на берег.
Когда подошли к кустам, Том Сойер заставил всех нас поклясться, что мы не выдадим тайны, а потом показал ход в пещеру - там, где кусты росли гуще всего. Потом мы зажгли свечки и поползли на четвереньках в проход. Проползли мы, должно быть, шагов двести, и тут открылась пещера. Том потолкался по проходам и скоро нырнул под стенку в одном месте, - вы бы никогда не заметили, что там есть ход. По этому узкому ходу мы пролезли вроде как в комнату, очень сырую, всю запотевшую и холодную, и тут остановились.
Том сказал:
- Ну вот, мы соберем шайку разбойников и назовем ее «Шайка Тома Сойера». А кто захочет с нами разбойничать, тот должен будет принести клятву и подписаться своей кровью.
Все согласились. И вот Том достал листок бумаги, где у него была написана клятва, и прочел ее. Она призывала всех мальчиков дружно стоять за шайку и никому не выдавать ее тайн; а если кто-нибудь обидит мальчика из нашей шайки, то тот, кому велят убить обидчика и всех его родных, должен не есть и не спать, пока не убьет их всех и не вырежет у них на груди крест - знак нашей шайки. И никто из посторонних не имеет права ставить этот знак, только те, кто принадлежит к шайке; а если кто-нибудь поставит, то шайка подаст на него в суд; если же он опять поставит, то его убьют. А если кто-нибудь из шайки выдаст нашу тайну, то ему перережут горло, а после того сожгут труп и развеют пепел по ветру, кровью вычеркнут его имя из списка и больше не станут о нем поминать, а проклянут и забудут навсегда.
Все сказали, что клятва замечательная, и спросили Тома, сам он ее придумал или нет. Оказалось, кое-что он придумал сам, а остальное взял из книжек про разбойников и пиратов, - у всякой порядочной шайки бывает такая клятва.
Некоторые думали, что хорошо бы убивать родных у тех мальчиков, которые выдадут тайну. Том сказал, что это недурная мысль, взял и вписал ее карандашиком.
Тут Бен Роджерс и говорит:
- А вот у Гека Финна никаких родных нет; как с ним быть?
- Ну и что ж, ведь отец у него есть? - говорит Том Сойер.
- Да, отец-то есть, только где ты его теперь разыщешь? Он, бывало, все валялся пьяный на кожевенном заводе, вместе со свиньями, но вот уже больше года его что-то не видно в наших краях.
Посоветовались они между собой и уж совсем собрались меня вычеркнуть, потому что, говорят, у каждого мальчика должны быть родные или кто-нибудь, кого можно убить, а то другим будет обидно. Ну, и никто ничего не мог придумать, все стали в тупик и молчали. Я сперва чуть не заплакал, а потом вдруг придумал выход: взял да и предложил им мисс Уотсон - пускай ее убивают. Все согласились.
- Ну что ж, она годится. Теперь все в порядке. Гека принять можно.
Тут все стали колоть себе пальцы булавкой и расписываться кровью, и я тоже поставил свой значок на бумаге.
- Ну, а чем же эта шайка будет заниматься? - спрашивает Бен Роджерс.
- Ничем, только грабежами и убийствами.
- А что же мы будем грабить? Дома, или скотину, или…
- Чепуха! Это не грабеж, если угонять скотину и тому подобное, это воровство, - говорит Том Сойер. - Мы не воры. В воровстве никакого блеску нет. Мы разбойники. Наденем маски и будем останавливать дилижансы и кареты на большой дороге, убивать пассажиров и отбирать у них часы и деньги.
- И непременно надо их убивать?
- Ну еще бы! Это самое лучшее. Некоторые авторитеты думают иначе, но вообще считается лучше убивать - кроме тех, кого приведем сюда в пещеру и будем держать, пока не дадут выкупа.
- Выкупа? А что это такое?
- Не знаю. Только так уж полагается. Я про это читал в книжках, и нам, конечно, тоже придется так делать.
- Да как же мы сможем, когда не знаем, что это такое?
- Ну, как-нибудь уж придется. Говорят тебе, во всех книжках так, не слышишь, что ли? Ты что же, хочешь делать все по-своему, не так, как в книжках, чтобы мы совсем запутались?
- Ну да, тебе хорошо говорить, Том Сойер, а как же они станут выкупаться, - чтоб им пусто было! - если мы не знаем, как это делается? А ты сам как думаешь, что это такое?
- Ну, уж не знаю. Сказано: надо их держать, пока они не выкупятся. Может, это значит, что надо их держать, пока они не помрут.
- Вот это еще на что-нибудь похоже! Это нам подойдет. Чего же ты раньше так не сказал? Будем их держать, пока они не выкупятся до смерти. И возни, наверно, с ними не оберешься - корми их да гляди, чтобы не удрали.
- Что это ты говоришь, Бен Роджерс? Как же они могут удрать, когда при них будет часовой? Он застрелит их, как только они пошевельнутся.
- Часовой? Вот это ловко! Значит, кому-нибудь придется сидеть и всю ночь не спать из-за того только, что их надо стеречь? По-моему, это глупо. А почему же нельзя взять дубину, да и выкупить их сразу дубиной по башке?
- Потому что в книгах этого нет - по этому по самому. Вот что, Бен Роджерс: хочешь ты делать дело как следует или не хочешь? Ты что же - думаешь, люди, которые пишут книжки, не знают, как по-настоящему полагается? Учить их ты собираешься, что ли? И не мечтай! Нет, сэр, мы уж будем выкупать их по всем правилам.
- Ну и ладно. Мне-то что! Я только говорю: по-дурацки получается все-таки… Слушай, а женщин мы тоже будем убивать?
- Ну, Бен Роджерc, если бы я был такой неуч, я бы больше молчал. Убивать женщин! С какой же это стати, когда в книжках ничего подобного нет? Приводишь их в пещеру и обращаешься с ними как можно вежливей, а там они в тебя мало-помалу влюбляются и уж сами больше не хотят домой.
- Ну, если так, тогда я согласен, только смысла в этом не вижу. Скоро у нас в пещере пройти нельзя будет: столько набьется женщин и всякого народу, который дожидается выкупа, а самим разбойникам и деваться будет некуда. Ну что ж, валяй дальше, я ничего не говорю.
Маленький Томми Барнс успел уже заснуть и, когда его разбудили, испугался, заплакал и стал проситься домой к маме, сказал, что больше не хочет быть разбойником.
Все подняли его на смех и стали дразнить плаксой, а он надулся и сказал, что сейчас же пойдет и выдаст все наши тайны. Но Том дал ему пять центов, чтобы он молчал, и сказал, что мы все сейчас пойдем домой, а на будущей неделе соберемся и тогда кого-нибудь ограбим и убьем.
Бен Роджерс сказал, что он не может часто уходить из дому, разве только по воскресеньям, и нельзя ли начать с будущего воскресенья; но все мальчики решили, что по воскресеньям грешно убивать и грабить, так что об этом не может быть и речи. Мы уговорились встретиться и назначить день как можно скорее, потом выбрали Тома Сойера в атаманы шайки, а Джо Гарпера - в помощники и разошлись по домам.
Я влез на крышу сарая, а оттуда - в окно уже перед самым рассветом. Мое новое платье было все закапано свечкой и вымазано в глине, и сам я устал как собака.

ГЛАВА III

Ну и пробрала же меня утром старая мисс Уотсон за мою одежду! Зато вдова совсем не ругалась, только отчистила свечное сало и глину и такая была печальная, что я решил вести себя это время получше, если смогу. Потом мисс Уотсон отвела меня в чулан и стала молиться, но ничего не вышло. Она велела мне молиться каждый день - и чего я попрошу, то и дастся мне. Но не тут-то было! Я пробовал. Один раз вымолил себе удочку, только без крючков. А на что она мне сдалась, без крючков-то! Раза три или четыре я пробовал вымолить себе и крючки, но ничего почему-то не вышло. Как-то на днях я попросил мисс Уотсон помолиться вместо меня, а она обозвала меня дураком и даже не сказала, за что. Так я и не мог понять, в чем дело.
Один раз я долго сидел в лесу, все думал про это. Говорю себе: если человек может вымолить все, что угодно, так отчего же дьякон Уинн не вымолил обратно свои деньги, когда проторговался на свинине? Почему вдова не может вымолить серебряную табакерку, которую у нее украли? Почему мисс Уотсон не помолится, чтоб ей потолстеть? Нет, думаю, тут что-то не так. Пошел и спросил у вдовы, а она говорит: можно молиться только о «духовных благах». Этого я никак не мог понять; ну, она мне растолковала; это значит: я должен помогать другим и делать для них все, что могу, заботиться о них постоянно и совсем не думать о себе. И о мисс Уотсон тоже заботиться, - так я понял.
Я пошел в лес и долго раскидывал умом и так и этак и все не мог понять, какая же от этого польза, разве только другим людям; и решил в конце концов не ломать над этим голову, может, как-нибудь и так обойдется. Иной раз, бывало, вдова сама возьмется за меня и начнет рассказывать о промысле божием, да так, что прямо слеза прошибает; а на другой день, глядишь, сэр Уотсон опять за свое и опять собьет меня с толку. Я уж так и рассудил, что есть два бога: с богом вдовы несчастный грешник еще как-нибудь поладит, а уж если попадется в лапы богу мисс Уотсон, тогда спуску не жди. Все это я обдумал и решил, что лучше пойду под начало к богу вдовы, если я ему гожусь, хотя никак не мог понять, на что я ему нужен и какая от меня может быть прибыль, когда я совсем ничего не знаю, и веду себя неважно, и роду самого простого.
Моего отца у нас в городе не видали уже больше года, и я совсем успокоился; я его и видеть-то больше не хотел. Трезвый, он, бывало, все меня колотит, попадись только ему под руку; хотя я по большей части удирал от него в лес, как увижу, что он околачивается поблизости. Так вот, в это самое время его выловили из реки, милях в двенадцати выше города, - я слыхал это от людей. Во всяком случае, решили, что это он и есть: ростом утопленник был как раз с него, и в лохмотьях, и волосы длинные-предлинные; все это очень на отца похоже, только лица никак нельзя было разобрать: он так долго пробыл в воде, что оно и на лицо не очень было похоже. Говорили, что он плыл ко реке лицом вверх. Его выловили из воды и закопали на берегу. Но я недолго радовался, потому что вспомнил одну штуку. Я отлично знал, что мужчина-утопленник должен плыть по реке не вверх лицом, а вниз. Вот потому-то я и догадался, что это был вовсе не отец, а какая-нибудь утопленница в мужской одежде. И я опять стал беспокоиться. Я все ждал, что старик вот-вот заявится, а мне вовсе этого не хотелось.
Почти целый месяц мы играли в разбойников, а потом я бросил. И все мальчики тоже. Никого мы не ограбили и не убили - так только, дурака валяли. Выбегали из леса и бросались на погонщиков свиней или на женщин, которые везли на рынок зелень и овощи, но никогда никого не трогали. Том Сойер называл свиней «слитками», а репу и зелень - «драгоценностями», а после, вернувшись в пещеру, мы хвастались тем, что сделали и сколько человек убили и ранили. Но я не видел, какая нам от этого прибыль. Раз Том послал одного мальчика бегать по всему городу с горящей палкой, которую он называл «пароль» (знак для всей шайки собираться вместе), а потом сказал нам, что он получил от своих лазутчиков тайное сообщение, будто завтра около пещеры остановится целый караван богатых арабов и испанских купцов, с двумя сотнями слонов, шестью сотнями верблюдов и тысячей вьючных мулов, нагруженных алмазами, а охраняют их всего-навсего четыреста солдат; так что мы устроим засаду, перебьем их всех и захватим добычу. Он велел наточить мечи, вычистить ружья и быть наготове. Он даже на воз с брюквой не мог напасть без того, чтобы не наточить мечи и начистить ружья, хотя какой толк их точить, когда это были простые палки и ручки от щеток, - сколько ни точи, ни на волос лучше не будут. Мне как-то не верилось, что мы можем побить такую массу испанцев и арабов, хотелось только поглядеть на верблюдов и слонов, поэтому на другой день, в субботу, я был тут как тут и сидел вместе с другими в засаде; и как только дали сигнал, мы выскочили из кустов и скатились с горы вниз. Но никаких испанцев и арабов там не было, верблюдов и слонов тоже. Оказалось, что это всего-навсего экскурсия воскресной школы, да и то один первый класс. Мы на них набросились и разогнали ребят по всей долине. Но только никакой добычи нам не досталось, кроме пряников и варенья, да еще Бон Роджерс подобрал тряпичную куклу, а Джо Гарпер - молитвенник и душеспасительную книжонку; а потом за нами погналась учительница, и мы все это побросали - и бежать. Никаких алмазов я не видел, так я и сказал Тому Сойеру. А он уверял, что они все-таки там были, целые горы алмазов, и арабы, и слоны, и много всего. Я спрашиваю: "Почему же тогда мы ничего не видели? " А он говорит: «Если бы ты хоть что-нибудь знал, хоть прочел бы книжку, которая называется „Дон-Кихот“, тогда бы не спрашивал. Тут, говорит, все дело в колдовстве». А на самом деле там были сотни солдат, и слоны, и сокровища, и все прочее, только у нас оказались враги - чародеи, как Том их назвал, - то все это они превратили в воскресную школу нам назло. Я говорю: «Ладно, тогда нам надо напасть на этих самых чародеев». Том Сойер обозвал меня болваном.

Марк Твен

Приключения Гекльберри Финна

Объяснение

Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут от– даны под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны.

Я даю это объяснение потому, что без него многие читатели предположили бы, что все мои персонажи стараются в говоре подражать один другому и это им не удается.

А кончается книжка вот чем: мы с Томом нашли деньги, зарытые грабителями в пещере, и разбогатели. Получили мы по шесть тысяч долларов на брата – и все золотом. Такая была куча деньжищ – смотреть страшно! Ну, судья Тэтчер все это взял и положил в банк, и каждый божий день мы стали получать по доллару прибыли, и так круглый год, – не знаю, кто может такую уйму истратить. Вдова Дуглас усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать; только мне у нее в доме жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками и приличиями, просто невозможно было терпеть. В конце концов я взял да и удрал, надел опять свои старые лохмотья, залез опять в ту же бочку из-под сахара и сижу, радуюсь вольному житью. Однако Том Сойер меня отыскал и рассказал, что набирает шайку разбойников. Примет и меня тоже, если я вернусь к вдове и буду вести себя хорошо. Ну, я и вернулся.

Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей овечкой и всякими другими словами; но, разумеется, ничего обидного у нее на уме не было. Опять она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел, и целый день ходил как связанный. И опять все пошло по-старому. К ужину вдова звонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать – непременно приходи вовремя. А сядешь за стол, никак нельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока вдова не нагнет голову и не побормочет немножко над едой, а еда была, в общем, не плохая; одно только плохо – что каждая вещь сварена сама по себе. То ли дело куча всяких огрызков и объедков! Бывало, перемешаешь их хорошенько, они пропитаются соком и проскакивают не в пример легче.

В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу и начала читать мне про Моисея в тростниках, а я просто разрывался от любопытства – до того хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, что этот самый Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно, – плевать я хотел на покойников.

Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы. Но она не позволила: сказала, что это дурная привычка и очень неряшливая и мне надо от нее отучаться. Бывают же такие люди! Напустятся на что-нибудь, о чем и понятия не имеют. Вот и вдова тоже: носится со своим Моисеем, когда он ей даже не родня, – да и вообще кому он нужен, если давнымдавно помер, сами понимаете, – а меня ругает за то, что мне нравится курить. А сама небось нюхает табак – это ничего, ейто можно.

Ее сестра, мисс Уотсон, порядком усохшая старая дева в очках, как раз в это время переехала к ней на житье и сразу же пристала ко мне с букварем. Целый час она ко мне придиралась, но в конце концов вдова велела ей оставить меня в покое. Да я бы дольше и не вытерпел. Потом целый час была скучища смертная, и я все вертелся на стуле. А мисс Уотсон все приставала: «Не клади ноги на стул, Гекльберри! «, «Не скрипи так, Гекльберри, сиди смирно! «, «Не зевай и не потягивайся, Гекльберри, веди себя как следует! «. Потом она стала проповедовать насчет преисподней, а я возьми да и скажи, что хорошо бы туда попасть. Она просто взбеленилась, а я ничего плохого не думал, лишь бы удрать куда-нибудь, до того мне у них надоело, а куда – все равно. Мисс Уотсон сказала, что это очень дурно с моей стороны, что она сама нипочем бы так не сказала: она старается не грешить, чтобы попасть в рай. Но я не видел ничего хорошего в том, чтобы попасть туда же, куда она попадет, и решил, что и стараться не буду. Но говорить я этого не стал – все равно никакого толку не будет, одни неприятности.

Тут она пустилась рассказывать про рай – и пошла и пошла. Будто бы делать там ничего не надо – знай прогуливайся целый день с арфой да распевай, и так до скончания века. Мне что-то не очень понравилось. Но говорить я этого опять-таки не стал. Спросил только, как она думает, попадет ли туда Том Сойер? А она говорит: «Нет, ни под каким видом!» Я очень обрадовался, потому что мне хотелось быть с ним вместе.

Мисс Уотсон все ко мне придиралась, так что в конце концов мне надоело и сделалось очень скучно. Скоро в комнаты позвали негров и стали молиться, а после того все легли спать. Я поднялся к себе наверх с огарком свечки и поставил его на стол, сел перед окном и попробовал думать о чем-нибудь веселом, – только ничего не вышло: такая напала тоска, хоть помирай. Светили звезды, и листья в лесу шелестели так печально; где-то далеко ухал филин – значит, кто-то помер; слышно было, как кричит козодой и воет собака, – значит, кто-то скоро помрет. А ветер все нашептывал что-то, и я никак не мог понять, о чем он шепчет, и от этого по спине у меня бегали мурашки. Потом в лесу кто-то застонал, вроде того как стонет привидение, когда оно хочет рассказать, что у него на душе, и не может добиться, чтобы его поняли, и ему не лежится спокойно в могиле: вот оно скитается по ночам и тоскует. Мне стало так страшно и тоскливо, так захотелось, чтобы кто-нибудь был со мной… А тут еще паук спустился ко мне на плечо. Я его сбил щелчком прямо на свечку и не успел опомниться, как он весь съежился. Я и сам знал, что это не к добру, хуже не бывает приметы, и здорово перепугался, просто душа в пятки ушла. Я вскочил, повернулся три раза на каблуках и каждый раз при этом крестился, потом взял ниточку, перевязал себе клок волос, чтобы отвадить ведьм, – и все-таки не успокоился: это помогает, когда найдешь подкову и, вместо того чтобы прибить над дверью, потеряешь ее; только я не слыхал, чтоб таким способом можно было избавиться от беды, когда убьешь паука.

Год написания:

1884

Время прочтения:

Описание произведения:

Роман Марка Твена - Приключения Гекльберри Финна, является продолжением повести «Приключения Тома Сойера». Написан роман был в 1884 году и до сих пор пользуется большим успехом у читателей.

Предлагаем вам ознакомится с кратким содержанием романа Приключения Гекльберри Финна.

Глава I–VII

Гекльберри Финн, от лица которого ведётся повествование, разбогател и живёт у вдовы Дуглас. С помощью своей сестры, старой девы мисс Уотсон, вдова всеми силами старается воспитать из него культурного человека. От мук Гека спасает только лучший друг Том Сойер, способный придумать кучу разных забав.

Постепенно Гек привыкает к цивилизованной жизни, ему даже начинает нравиться ходить в школу.

Вдова Дуглас собирается усыновить мальчика. Отец Гека, пьяница Финн, не появлялся в Сент-Питерсберге уже около года, все считают, что он утонул.

Однажды за завтраком Гек рассыпает соль. Дурная примета сбывается - в тот же день мальчик видит на свежевыпавшем снегу хорошо знакомый след. Ботинки, на подошве которых набит крест из гвоздей, в городке носил только старик Финн. Гек тотчас мчится к судье Тэтчеру и отдаёт ему все свои деньги, чтобы отец их не пропил.

В тот же вечер папаша Финн объявляется собственной персоной. Он заявляет права на сына и его деньги и запрещает Геку посещать школу, не желая, чтобы сын стал умнее его.

Вдова Дуглас и судья Тэтчер решают отсудить Гека у папаши Финна, но новый судья, не знакомый со стариком, считает, что нехорошо отбирать у отца единственного сына, и берётся перевоспитать старого пьяницу. Из этого ничего не выходит - папаша Финн пьёт и дебоширит.

Школу Гек не бросает назло отцу. Наконец, у вдовы Дуглас кончается терпение, она грозит папаше Финну тюрьмой. Разозлившись, старик похищает Гека и запирает в лесной хижине.

Гек возвращается к прежней жизни. Его устраивает всё, кроме частых запоев папаши, во время которых он гоняется за сыном с ножом в руках. Поняв, что когда-нибудь отец его прирежет, Гек инсценирует своё собственное убийство, сбегает на найденном у берега Миссисипи челноке и прячется на острове Джексона.

Глава VIII–XI

Выспавшись и понаблюдав, как его труп ищут в реке, Гек обследует остров и натыкается на Джима, негра мисс Уотсон. Она решила продать Джима на Юг, и негр сбежал в северные штаты, чтобы стать свободным, заработать денег и выкупить свою семью.

Гек находит пещеру в самой высокой точке острова, и они с Джимом неплохо устраиваются. Вскоре начинается страшная гроза с сильным дождём, Миссисипи выходит из берегов и затапливает остров, но до пещеры вода не добирается. Гек и Джим ловят в реке звено от плота с прочным настилом. Затем мимо их острова проплывает целый дом. Гек с Джимом обыскивают его, находят много полезных вещей, деньги и труп мужчины, к которому негр мальчика не подпускает.

Гек решает наведаться в город и разузнать последние новости. Переодевшись в женское платье, он стучится в дом на окраине, где живут недавно переехавшие в городок люди. Незнакомая женщина рассказывает Геку, что сперва в его убийстве подозревали папашу Финна, который исчез неведомо куда. Теперь же убийцей считают беглого негра Джима и ищут его по всей округе. Женщина заметила дым над островом и отправила туда своего мужа посмотреть, не негр ли там прячется. Она быстро понимает, что Гек не девочка, но отпускает его, поверив в новую ложь.

Гек мчится на остров, они с Джимом быстро собираются и отправляются в путь.

Глава XII–XV

Гек и Джим строят на плоту шалаш и отправляются вверх по Миссисипи, на север. Плывут они по ночам, питаясь тем, что Геку удаётся купить или стащить в прибрежных городках.

На пятую ночь они попадают в сильную грозу. Течением их сносит на полузатопленный пароход, который разбился о скалу. Забравшись на пароход, Гек становится свидетелем разборки между бандитами, которые не могут поделить украденное золото. Один из бандитов хочет донести на своих подельников, и двое остальных решают убить доносчика - связать и оставить на тонущем пароходе.

Гек решает поскорее удрать, возвращается к Джиму и обнаруживает, что плохо привязанный плот уплыл. Не замеченные бандитами, Гек и Джим угоняют их лодку со всем добром. Бандиты остаются на тонущем пароходе.

Добравшись до ближайшего парома, Гек посылает к пароходу людей, но они никого не находят. Гек и Джим догоняют свой плот, а днём обнаруживают среди награбленного бандитами добра множество полезных и дорогих вещей.

Глава XVI–XVIII

Гек и Джим продолжают свой путь к городу Каиру на границе штата Иллинойс, за которым начинаются свободные от рабства земли. По дороге они теряются в тумане и снова находят друг друга. Гека мучает совесть, ведь он увёл негра от его законной хозяйки и помогает ему стать свободным, но предать Джима он не может.

Вскоре выясняется, что они проплыли мимо Каира. Без лодки, которую друзья потеряли, плыть вверх по течению невозможно, и плот поворачивает на юг.

Одной очень тёмной ночью путешественники не успевают разминуться с идущим навстречу пароходом, и плот тонет. Гек теряет Джима, выбирается на берег и натыкается на большое поместье.

Гек придумывает себе новое имя, историю и остаётся в богатом доме семьи Грэнджерфордов. Глава семьи, полковник, его сыновья и дочери - люди очень благородные. С давних пор они враждуют с Шепердсонами - соседним аристократическим родом. Никто уже не помнит, с чего началась кровная вражда, но дело зашло далеко, Грэнджерфорды и Шепердсоный убивают друг друга десятками.

Гек не хочет вмешиваться во вражду, которая его не касается, но однажды он, сам того не подозревая, передаёт младшей дочери полковника, Софии, письмо от молодого Шепердсона.

В тот же день один из негров Грэнджефордов приводит Гека на болото, где мальчик встречает пропавшего Джима. Местные рабы спрятали его на маленьком острове посреди болота. Они же нашли плот и помогли Джиму его починить.

На следующий день София сбегает с кровным врагом, чтобы выйти за него замуж. Влюблённым удаётся уйти от погони, и между Грэнджефордами и Шепердсономи начинается резня, в результате которой оба рода уничтожаются под корень. Геку остаётся только жалеть, что он не рассказал полковнику про ту проклятую записку.

Переждав резню на дереве, Гек пробирается на болото к Джиму, и друзья вновь отправляются в путешествие.

Глава XIX–XXIII

Проходит несколько суток. Друзья снова плывут по ночам и наслаждаются жизнью. Однажды Гек находит пустой челнок и переправляется на берег поискать в лесу ягод. Там он встречает двоих мужчин, которые «ничего такого не делали, потому за ними и гонятся с собаками». Гек спасает их и переправляет на свой плот.

Бродяги оказываются прожжёнными аферистами. Один из них, молодой человек лет тридцати, «открывает тайну своего происхождения» и называется прямым потомком герцога Бриджуотерского. Второй, лысый старик лет семидесяти, не остаётся в долгу и представляется законным королём Франции Людовиком XVII, несчастным сыном Людовика XVI и Марии-Антуанетты. Гек понимает, что оба - мошенники, но не хочет с ними ссориться и Джима не разуверяет.

Гек скрывает от мошенников правду о себе и Джиме и придумывает очередную легенду про одинокого сиротку.

Мошенники присоединяются к Геку и Джиму. Путешествуя вниз по Миссисипи, они «собирают дань» с прибрежных городков. Герцог учит короля разыгрывать шекспировские пьесы, а король при каждом удобном случае выступает в роли проповедника и обирает доверчивых горожан. Чтобы свободно путешествовать днём, мошенники выдают Джима за беглого раба, которого поймали и везут к хозяину. Они не подозревают, что так оно и есть.

Заметив, что спектакли по пьесам Шекспира успехом не пользуются, герцог размалёвывает короля красками и заставляет скакать по сцене голышом. Представление получается смешным, но очень коротким. Публика понимает, что её надули, и на следующее представление приходит с полными карманами гнилых фруктов, тухлых яиц и дохлых кошек.

Герцогу и королю приходится спасаться бегством. После этого наивный Джим окончательно убеждается, что все короли - мошенники.

Гек не хочет огорчать Джима ещё и потому, что бедный негр очень тоскует по своей семье, оставшейся в рабстве.

Глава XXIV–XXIX

В одном из городков король снова собирается представиться проповедником. Он хочет сделать вид, что прибыл из крупного города, для чего следует попасть на пароход. Добираясь на челноке до судна, король подсаживает попутчика, от которого узнаёт, что в городке умер богатый человек Питер Уилкс. Всё золото он оставил своим братьям-англичанам - Уильяму и глухонемому Гарви - которых не видел с детства. Король решает выдать себя за преподобного Уильяма, а герцога - за Гарви.

Обман удаётся. Обманщики прибывают в городок перед самыми похоронами, и все им сочувствуют. Не убеждает игра мошенников только местного доктора.

Три дочери Уилкса не хотят его слушать и в знак доверия отдают обманщикам мешок с шестью тысячами долларов золотом. Этого мошенникам мало. Они обещают забрать «племянниц» в Англию и уговаривают их продать дом и рабов.

Гек сочувствует добрым и кротким девушкам. Он решает помочь им, крадёт золото у мошенников и пытается вынести его из дому, чтобы спрятать, а потом отдать сёстрам Уилкс. Это ему не удаётся, и Гек прячет деньги в гробу, который вскорости заколачивают.

Сразу после похорон король начинает распродавать имущество сестёр. Он не боится оставить девушек без средств - когда обман раскроется, все сделки признают недействительными. Мошенники обнаруживают пропажу золота, но Гек всё сваливает на рабов, которых они только что продали.

Сёстрам Уилкс жаль негров, которые уже стали членами семьи. Не в силах смотреть на их слёзы, Гек проговаривается старшей сестре Мэри-Джейн, что негры к ним вскоре вернутся. Затем Геку приходится выложить и остальное.

Гек представляется Мэри-Джейн несчастной жертвой мошенников и придумывает, как засадить их в тюрьму, а самому смыться. Девушку он отправляет к друзьям за город, условившись, что вечером она вернётся и поставит на окно условный знак - свечу. Если Гек после этого не объявится, Мэри-Джейн всё расскажет доктору. Напоследок Гек отдаёт девушке записку, в которой сказано, где спрятаны деньги.

Днём мошенники начинают аукцион. Они успевают всё распродать, когда в городке объявляются настоящие братья покойного Уилкса, а следом появляется и свидетель, который видел, как король садится на пароход. Мошенники, однако, сдаваться не желают. Тогда доктор просит всех претендентов на наследство описать татуировку на груди покойного, а потом раскопать могилу и узнать, кто сказал правду.

По дороге на кладбище Гек жалеет, что отослал из города Мэри-Джейн, которая могла бы его спасти.

Гек сбегает в тот момент, когда в гробу находят мешок с золотом. Он мчится к плоту, и они с Джимом быстро отчаливают. От мошенников, однако, им избавиться не удаётся - они тоже сбегают и догоняют плот на лодке.

Глава XXX-XXXIII

Немного оправившись, мошенники принимаются за старое, но им не везёт. Тогда они сговариваются, отвлекают внимание Гека от плота и сдают Джима как беглого раба, за вознаграждение. Гек узнаёт, что Джим находится на плантации Сайласа Фелпса. Мальчика снова начинают мучить угрызения совести, ведь он «украл негра у бедной старушки». Он даже пишет письмо вдове Дуглас, но потом рвёт его: Джима предать он тоже не может.

Гек решает выкрасть Джима из рабства, но на беду снова встречается с герцогом. Тот сообщает, что король продал Джима и сбежал, не поделившись деньгами. Мошенник снова принимается помыкать Геком, но тот больше не желает иметь с герцогом дел и отправляется на плантацию Фелпса.

Не успевает Гек зайти во двор, как его окружают собаки, а хозяйка плантации, тётя Салли, принимает мальчика за своего племянника, который вот-вот должен приехать. Гек снова оказывается в затруднительном положении, но вдруг узнаёт, что племянника Фелпсов зовут Том Сойер.

Гек спасён, ведь о семье лучшего друга он знает всё. Он ухитряется улизнуть из дому, как будто за вещами, встречается с самим Томом и обо всём с ним договаривается. Явившись на плантацию, Том выдаёт себя за своего старшего брата Сида, благо тётушка Салли никого из них никогда не видела.

В тот же вечер Том и Гек сбегают в город. По дороге они встречают разъярённую толпу, которая тащит короля и герцога верхом на шесте - они пытались дать в ближайшем городке своё коронное представление.

Глава XXXIV-XLII

Обосновавшись в доме тётушки, Том рьяно принимается за освобождение Джима, который заперт в сарае. Гек предлагает простой и действенный план, но Тома он не устраивает. Мальчик хочет, чтобы всё было «по правилам». Джим должен удрать через подкоп, предварительно перепилив оковы, получив верёвочную лестницу, запечённую в пироге, нацарапав ложкой на стене жалостливую надпись и оставив в узилище дневник, написанный на рубашке. Гек одобряет план Тома, но никак не может понять: зачем мальчик из хорошей семьи помогает беглому негру.

Для осуществления столь сложного плана нужно множество вещей. В доме начинают происходить странные и таинственные события - пропадает новая рубашка дядюшки Сайласа, простыни, ложки. Это пугает Тётю Салли и выводит её из равновесия. По ходу дела у Тома возникают новые идеи, например, запустить в узилище Джима пауков, змей и крыс, чтобы тот их приручил. Джим очень боится этих тварей и почти не спит.

Пойманные мальчиками ужи расползаются по дому, до смерти пугая тётю Салли.

Перед самым побегом Том подбрасывает несколько писем с угрозами. Все верят, что страшная банда хочет освободить своего подельника Джима, и на помощь Фелпсам приходят соседи с ружьями. Побег удаётся. Под свист пуль беглецы добираются до плота, и только там Гек обнаруживает, что Том ранен.

Гек приводит к Тому доктора, который и доставляет его и Джима домой. Несколько дней Том мучается от сильной лихорадки. Придя в себя, мальчик думает, что Джим в безопасности, и выкладывает тёте Салли всё о своих проделках. Узнав, что Джим по прежнему заперт, Том требует его отпустить. Мальчик сообщает, что мисс Уотсон умерла, завещав своему рабу свободу. А освобождал Том негра только ради приключений.

В это время приезжает тётя Полли, обеспокоенная странным письмом сестры, и объясняет тёте Салли, кто есть кто.

Глава последняя

Джима освобождают от цепей, он помогает тёте Салли ухаживать за Томом, а мальчик дарит ему сорок долларов за терпеливость. Гек считает, что папаша Финн давно пропил его деньги, но Джим сообщает о смерти старого пьяницы - это его тело негр видел в проплывающем мимо острова Джексона доме во время наводнения.

Том поправляется и задумывает новые приключения. Гек собирается удрать на индейскую территорию, потому что тётя Салли хочет его усыновить и воспитывать, а этого Гек уж точно не выдержит, он пробовал.

Вы прочитали краткое содержание книги Приключения Гекльберри Финна. В вы можете прочитать краткие содержания и других книг.

Постепенно Гек привыкает к цивилизованной жизни, ему даже начинает нравиться ходить в школу.

Всего тяжелей было приучаться жить в доме и спать на кровати; только до наступления холодов я всё-таки иной раз удирал на волю и спал в лесу, и это было вроде отдыха.

Судья здорово разобиделся. Он сказал, что старика, пожалуй, можно исправить хорошей пулей из ружья, а другого способа он не видит.

Глава VIII–XI

Так вот дни проходили за днями, и река опять спала и вошла в берега.

Гек мчится на остров, они с Джимом быстро собираются и отправляются в путь.

Глава XII–XV

Я подумал, как это страшно, даже для убийц, очутиться в таком безвыходном положении. Думаю: почём знать, может, я и сам когда-нибудь буду бандитом, - небось мне такая штука тоже не понравится!

Глава XVI–XVIII

Переждав резню на дереве, Гек пробирается на болото к Джиму, и друзья вновь отправляются в путешествие.

Я был рад-радёхонек убраться подальше от кровной вражды, а Джим - с болота. Мы так и говорили, что нет лучше дома, чем плот.

Глава XIX–XXIII

Нет ничего хуже, как ссориться на плоту; самое главное, когда плывёшь на плоту, - это чтобы все были довольны, не ссорились и не злились друг на друга.

Гек скрывает от мошенников правду о себе и Джиме и придумывает очередную легенду про одинокого сиротку.

Какой толк был говорить Джиму, что это ненастоящие король и герцог? Ничего хорошего из этого не могло выйти, а кроме того, так оно и было, как я говорил: они ничем не отличались от настоящих.

Гек не хочет огорчать Джима ещё и потому, что бедный негр очень тоскует по своей семье, оставшейся в рабстве.

Глава XXIV–XXIX

Доктор не унимался и говорил, что человек, который выдаёт себя за англичанина, а сам говорить, как англичанин, не умеет, - просто враль и мошенник.

Ну, думаю, была не была: возьму да и скажу на этот раз правду, хотя это всё равно что сесть на бочонок с порохом - и взорвать его из любопытства - куда полетишь?

По дороге на кладбище Гек жалеет, что отослал из города Мэри-Джейн, которая могла бы его спасти.

Они копали и копали с остервенением, а тем временем стало страх как темно, полил дождь и ветер бушевал всё сильней и сильней, а молния сверкала всё чаще и чаще, и грохотал гром.

Глава XXX-XXXIII

Хлопковая плантация Фелпса была из тех маленьких, захудалых плантаций, которые все на одно лицо.

Мне неприятно было на это глядеть и даже стало жалко несчастных жуликов; я подумал: никогда больше их злом поминать не буду. Прямо смотреть страшно было. Люди бывают очень жестоки друг к другу.

Глава XXXIV-XLII

Он говорил, что быть узником - каторжная работа, хуже всего, что ему до сих пор приходилось делать, да ещё и отвечать за всё надо.

Пойманные мальчиками ужи расползаются по дому, до смерти пугая тётю Салли.

В это время приезжает тётя Полли, обеспокоенная странным письмом сестры, и объясняет тёте Салли, кто есть кто.

Глава последняя

Гекльберри Финн главный герой романа и его друг Том нашли золото, спрятанное в пещере грабителями. Судья Тетчер положил деньги мальчиков в банк под проценты. Гека взяла на воспитание вдова Дуглас вместе с сестрой мисс Уотсон. Они хотят, чтобы Гекльберри стал культурным и умным человеком. Ему тяжело приучить себя спать на чистой постели и каждый день ходить в школу. Лучший друг Том Сойер не дает Геку грустить, придумывая веселые развлечения.

Дуглас хочет усыновить Гека, потому что его отец выпивоха Финн пропал без вести, и никто его длительное время не видел в Питерсберге. Предполагали, что он утонул.

Как-то утром Гек во время завтрака случайно просыпает соль. Днем примета сбывается, мальчик замечает на заснеженной земле знакомые следы. На них явно виден крест, такой мог быть только на подошве его отца Финна.

Вечером Финн приходит в дом к вдове и предъявляет права на сына. Не разрешает Геку учиться, чтобы мальчик не стал умнее, чем он и хочет взять его деньги.

Судья Тэтчер и вдова Дуглас, намерены отнять мальчика у его отца Финна. Однако новый судья говорит, что неправильно отбирать сына у отца. Он хочет помочь Финну бросить пить и стать приличным гражданином. Но папаша Финн продолжает пить и вести разгульную жизнь. Судья говорит, что его может исправить только пуля.

Гек продолжает учиться. Вдова Дуглас хочет упрятать Финна в тюрьму. А он крадет Гека и закрывает в хижине в лесу. У Гекльберри начинается другая жизнь. Его отец во время запоев грозится его зарезать. Гек инсценирует свое убийство. Уплывает на найденной около берега реки лодке на остров Джексона.

На острове Гек встречает сбежавшего негра Джима. Они находят пещеру и вместе живут в ней.

Как-то раз Гек решает сходить в город и узнать, что там происходит. Одна женщина рассказывает мальчику, что в убийстве обвиняли Финна, но потом решили, что это негр Джим. Сейчас его везде ищут.

После этой новости, Гек и Джим уплывают на плоту, где построили шалаш, далеко на север. Начинается сильная гроза и их уносит к кораблю, который на мели. Там Гек подслушивает, как ссорятся бандиты. Они связывают своего товарища и уходят. Гек вместе с Джимом, угоняет лодку бандитов вместе с награбленным добром.

Найдя свой плот, Джим и Гек плывут к штату Иллинойс. За ним начинается территория, где нет рабства. Они сбиваются с пути. Столкнувшись ночью с пароходом, плот идет ко дну. Гек теряет Джима и выбирается на берег один.

Мальчик видит на берегу дорогое поместье. Он придумывает новое имя и историю о себе. Гек остается жить в поместье полковника Грэнджерфорда. У него есть жена, трое сыновей и две дочки. Их семья враждует со своими соседями Шепердсонами. Гек не вмешивается в эту вражду.

Однажды мальчик передает письмо дочери полковника Софии от влюбленного в нее Шепердсона. Молодые вместе убегают и хотят пожениться. А в поместье из-за их побега начинается бойня между семьями Грэнджефордов и Шепердсонов. Заканчивается битва гибелью обоих родов. Мальчик жалеет, что не отдал записку полковнику.

После этой трагедии Гек чудом находит Джима, и они продолжают путешествие по реке. Неожиданно на их плот прыгают двое мужчин. Эти люди – мошенники. Они крадут вещи и деньги, пользуясь доверием человека. Выдав себя за братьев покойного Питера Уилкса, они обманом забирают деньги у дочерей Уилкса. Гек разоблачает воров и возвращает деньги дочерям с запиской, где подробно рассказывает о проделках мнимых братьев их отца.

Мошенникам опять удается сбежать на плоту Джима и Гека. Набравшись наглости, воры продают Джима фермеру Фелпсу. Гек спешит на выручку другу и обнаруживает, что у мистера Фелпса гостит Том Сойер.

Мальчики помогают Джиму бежать, но его ловят фермеры и хотят линчевать.

Том рассказывает, что мисс Уотсон перед смертью дала свободу рабу Джиму. И он теперь свободный человек. Джим счастлив.

В плавучем доме находят мужской труп. Выясняется, что это папаша Финн. Гек свободен, и ему больше нечего и некого бояться.

Роман учит тому, как жизненные невзгоды воспитывают человека милосердного, отзывчивого, умеющего дружить и готового всегда прийти на помощь людям.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Твен Марк. Все произведения

История с привидением
Приключения Гекльберри Финна
Принц и нищий

Приключения Гекльберри Финна. Картинка к рассказу

Сейчас читают

Краткое содержание Искандер Возмездие
Чик находился на базаре, около лавки Алихана. Керопчик, в порыве бурного веселья, опрокинул лавку. Алихан ничем ему не ответил, но он был жутко расстроен произошедшим. Чик впал в ярость, он жаждал отмщения.
Краткое содержание оперы Царская невеста Римского-Корсакова по действиям
Александровская слобода, осень вторая половина шестнадцатого века, правление Ивана Грозного. Суровые времена. Несмотря на это, человеческие страсти кипят, как раскаленная магма.